Кронос-байки

Случилось так, что наша с Димкой Флаассом свадьба состоялась в его день рождения.

Очередь в ЗАГС Советского района растянулась аж на три месяца, зато было известно, что в сельских районах очереди на регистрацию нет. Мы подали заявление в Лебедевском сельсовете, более известном как 52-й километр. Надо сказать, Димкина белая рубашка и белое платье Ирины Гопич дважды участвовали в свадебной церемонии: Димка одалживал свою рубашку Лешке Недоре, а Ирина мне – свое платье.

Гости, пришедшие отмечать день рождения, попадали на свадьбу. И еще несколько лет Василий Горбунов, приходя на Димкин день рождения, вежливо и серьёзно поздравлял меня "с профессиональным праздником".

Алекс Кожушко – тот самый Алекс, у которого в комнате некогда размещался рабочий Кронос в конструктиве "посылочный ящик" – был по совместительству председателем ДНД (Добровольной народной дружины, если кто забыл). Времена были суровые – в окрестных лесах вовсю орудовали маньяки – то молоточник объявится, то показушник, то ещё какой-нибудь сластолюбец-душитель.

К поимке очередного маньяка подключили ДНД, но лесные облавы результатов не дали. Тогда придумали поймать негодяя "на живца". Подставлять настоящую девушку было боязно – вдруг он успеет задушить ее до прибытия подмоги. Решено было в качестве живца использовать Димку, у которого в те времена были роскошные длинные белые волосы. В юбку переодеваться он категорически отказался, ограничился белыми джинсами и какой-то кофточкой. Картина маслом: час ночи. По тропинке, ведущей от общаг к ВЦ, гуляет туда-сюда чисто выбритая блондинка. В кустах параллельным курсом движутся Вовка Суханов и Алекс Кожушко.

Но то ли засада был чересчур шумной, то ли маньяк предпочитал брюнеток - на удочку он так и не клюнул.

Многие приключения с чудесными избавлениями приписываются Шурке, но на самом деле они случались понемногу со всеми членами группы Кронос. Зачастую люди сами заботливо закладывают мины замедленного действия, на которых в конце концов и подрываются. В комнате у Димки такой миной было сочетание розетка-кровать-стол, а точнее, чайник на краю стола, короткий шнур которого втыкался в единственную розетку над кроватью. Поставил Димка чайник и в ожидании попить чайку прилег на кровать. Под шнур. И, конечно, заснул. Чайник закипел. Кипел, кипел... и тут у Димки в голове сработал будильник – чайник сгорит! Он резко подскочил, задев шнур, который и сдернул булькающий чайник на кровать. Но Димкина скорость реакции была поразительной – он успел соскочить с кровати, прежде чем на нее хлынул кипящий поток.

Приходим мы однажды на работу, а там стекло битое равномерно по всему полу разбросано. При внимательном изучении оказалось, что стекло это раньше было крышкой ДП-дисковода.

А дело было так. Мы все время пытались сделать нашу 503-ю поуютнее: то стенки красными знаменами завесим, то мебель переставим. Как-то в одну особенно холодную зиму переставили банкетку от окна к стенке стекляшки, чтобы теплее было спать. А чтобы спящий не очень бросался в глаза, загородили её узким стеллажом. Вскоре неизбежное случилось: оставшийся ночевать Флаасс удачно дёрнул во сне ногой, стеллаж повалился на дисковод и разнес стеклянную крышку вдребезги пополам. Диск, однако, продолжал крутиться, разбрасывая осколки стекла, которые со свистом разлетались по комнате и врезались в стены на высоте одного метра. Флаасса от порезов спасло то, что он так и не проснулся.

В комнате 503 здания ВЦ, где мы обитали, были встроенные шкафы, внутри которых проходили короба вентиляции, заканчивающиеся на крыше трубами. На трубах часто грелись голуби, время от времени сваливаясь в вентиляционные отверстия. Выбраться обратно они не могли – лететь было слишком узко, а шахта тянулась до самого подвала. Упавшие птицы погибали, поэтому из шахты порой ощутимо пованивало. Однажды, придя утром на работу, я услышала из шкафа характерное гурканье – стало быть, еще одна птичка провалилась. Птичку было жалко, и мы сердобольно и безответственно попытались продлить ее мучения, кидая в шахту белый хлеб и вылив ей на голову пару стаканов воды. От воды запах усилился, мозги встрепенулись, и в голову пришла идея голубя спасти.

Мы с Шуркой наскоро соорудили орудие спасения – в пластмассовой тарелке проделали по краям три дырки, зацепили за них проволоку и все это подвесили на длиннющем проводе. Сооружение опустили вниз, и – о чудо! – голубь, который в обычных условиях не отличается умом и сообразительностью, догадался, что вот эта миска – лифт, и взгромоздился на тарелку. Медленно и осторожно мы начали поднимать сооружение. Когда до спасения оставалось каких-то пара этажей, тарелка за что-то зацепилась, накренилась, и птица рухнула вниз.

Мы опустили в шахту лампу на шнуре и увидели, что препятствием является выступ шахты, который практически перекрывает просвет, и протащить тарелку, не наклонив её, нет никакой возможности. Однако мы не оставили своей птицелюбивой идеи и повторили попытку. Благополучно доехав до третьего этажа, голубь снова рухнул вниз.

Раз за разом мы повторяли попытки, и бедное существо раз за разом соскальзывало и падало с высоты третьего этажа. Наконец, голубю это надоело, он включил мозги, и в очередной раз, подъезжая к злополучному выступу, перепрыгнул на него. Дождавшись, когда тарелка минует опасное место и примет горизонтальное положение, голубь снова запрыгнул в тарелку и поехал дальше.

Когда мы извлекли измождённого узника, он был совершенно очумелый – не пытался вырваться из рук, не обращал внимания на еду и питьё, которое мы усиленно ему совали. Наконец мы вполне насладились своим великодушием и выпустили голубя в окно.

Позвонил однажды Игорь Андреевич Лавров Евгению Андреевичу Палютину и спросил:
- Женя, если бы я умер, ты бы взялся читать мой курс?
- Если бы умер - то, наверное, взялся бы.
- Ну так считай, что я умер – меня избрали первым секретарём райкома КПСС.

(Матфаковское предание)

В силу вышеописанных обстоятельств, Палютин читал логику на нашем курсе первый год. На экзамене, после того, как Леопольд успешно ответил на билет и решил задачи, уже собираясь поставить заслуженную пятёрку, Евгений Андреевич благодушно завёл разговор на разные посторонние темы: как вам, дескать, курс, всё ли было понятно, а может, остались какие-то неясности… Наивный Леопольд честно ответил, что да, есть неясность, а именно – теорема Гёделя о неполноте исчисления высказываний. Реакция Палютина последовала мгновенно:
- Теорему Гё-о-о-оделя не знаете?!! Два!

Цветные телевизоры в Новосибирске не продавались. Совсем. То есть они выдавались за деньги, но только ветеранам войны. Или труда. Или в порядке очереди, но это уже посмертно, потому что люди так долго не живут. А Илья Бахтин прослышал, что в Омске есть фирменный магазин завода Квант, производящего цветные телевизоры. И что в этом магазине якобы полная халява – телевизор можно приобрести безо всяких талонов, в порядке живой очереди.

Поехали мы в город Омск. Я – в качестве гида по Омску, поскольку бывала там пару раз. Нашли магазин. В нем, как в булочной при пекарне – горячая выпечка поступает непосредственно с конвейера, очередная партия будет в пять часов, ждите. Мы прослонялись до пяти по городу, прибываем в магазин. Протискиваемся через огромную толпу народа и понимаем, что нам не светит. Илюша стоял посреди толпы с растерянным взглядом, по которому и был однозначно опознан неким лицом в комбинезоне грузчика. Лицо подошло к нам, уточнило требуемую модель, взяло за услуги 50 рублей и исчезло, велев подходить в кассу. Через 15 минут с помощью того же грузчика мы уже запихивали в такси огромную тяжеленную коробку с вожделенным теликом.

Прибыли на вокзал. Дотащили коробку до вагона. Фигушки, нельзя – оплатите сначала багаж. Взмыленный Илюша сбегал, оплатил. Стали протаскивать коробку в вагон, а она не проходит – там внутри вагона дверь уже, чем наружная. Освобождать свежекупленный телевизор от упаковки было жалко. Дали денег. Проводница добыла спецключ и открыла вторую створку, выглядевшую как стенка. Занесли коробку в купе, попытались водрузить на верхнюю полку, на которую предусмотрительно был куплен отдельный билет. Обнаружилось, что коробка категорически на нее не помещается. Чудо советской электроники было извлечено из упаковки и после долгих манипуляций всунуто экраном вниз на верхнюю полку, с которой угрожающе свешивалось. Наблюдавший за нашими титаническими усилиями пассажир с противоположной нижней полки боязливо заметил:
- А что, если ночью телевизор упадёт?
Не раздумывая ни секунды, вконец умотанный Илья постановил:
- Ну и чёрт с ним, пусть падает!

Когда мой сын Артём еще не умел ходить, но уже довольно резво ползал, в сфере его досягаемости оказывались все предметы, расположенные на высоте до 80 см. Поэтому количество людей, которым можно было запросто, без предварительной подготовки, нанести сокрушительный визит, изрядно сократилось. Можно было сходить в гости к Андрею Денисову, в холостяцкой комнате которого была почти спартанская обстановка, а все ценные вещи находились на высоте, удобной хозяину, то есть заведомо выше контрольной отметки – например, на метровой высоты колонках «Амфитон».

Пришли мы как-то к Андрею в гости, ребёнка пустили ползать по полу, он сразу зарулил к стеллажу и занялся, с позволения хозяина, инвентаризацией аудиокассет. Мы попили чаю, поболтали и откланялись. Назавтра Андрей приходит на работу с некоторой ошалелостью во взгляде. Причина же его изменённого состояния была вот в чем: его колонки были подключены к усилителю, а тот, в свою очередь, - к магнитофону. Магнитофон же использовался как будильник, включаясь в заданное время с текущей позиции. Текущей позицией, по несчастливой случайности, был финал «Epitaph» – очень мощный, кто помнит.

В восемь ноль-ноль оно взревело. Звуковой удар был такой силы, что сдул с Андрея одеяло, как пух с одуванчика, а с колонок слетели разложенные на них книжки, диски и прочие фишки-мулечки.

Оказывается, бомбу замедленного действия заложил наш малолетний сапёр, покрутив туда-сюда ручки усилителя и оставив их в крайней правой позиции.

К юбилею Виктора Блинова

Настройка процессоров семейства Кронос всегда была ближе к искусству, чем к технологии. Искусством этим владели ровно два человека: Джек и Фил (Лео свою двойку, помнится, так и не допинал). В буйные кооперативные времена Палыч даже купил видеокамеру, чтобы заснять в деталях процесс настройки процессоров и устранить таким образом узкое бутылочное горлышко, мешавшее осчастливливанию всех желающих работать на Кроносе. Не тут-то было: процесс настройки оказался неописуемым и непередаваемым.

Имелись, впрочем, исключения. Суровые пермские парни раздобыли где-то разводку плат и не только самостоятельно изготовили их, но и спаяли и настроили процессор. После этого они заинсталляли на машину взятую невесть где версию ОС Excelsior, и было бы им счастье, но операционка вскоре после загрузки всякий раз повисала. Пришлось им обратиться к разработчикам.

Прихожу как-то раз я на работу, а Вица по междугороднему телефону диктует какую-то шестнадцатеричную цифирь. Как выяснилось, диктовал он патч к операционке. На то время это был самый быстрый и дешевый способ передачи данных на 2000 км.

Я люблю русский язык во всех его проявлениях. А в годы работы в Кронос-команде мне казалось, что некоторые проявления... гм... лучше заменять эвфемизмами. Адекватные замены были тут же изобретены, прижились и широко распространились. Вот что мне удалось вспомнить навскидку:
"Перестань долго и нудно разговаривать"
"Ты тут где-то наошибался в процедуре"
"Назачем вы это сделали?"
"Моб твою ять!"
Кто еще вспомнит?